Миледи и сапожник

Меир Левин

Аршак Петросян - коренной тбилисский сапожник, настоящий мастеровой. Взяться за работу он был вынужден в четырнадцать лет. Его отец уехал на зара­ботки в Россию, там и остался. Аршак рано женился. Влюбился в одноклассницу Хатуну, с которой дружил с первого класса. Его тесть, Григорий Сихарулидзе, сам был женат на горской еврейке. В свое время родственники Григория не призна­ли новую невестку и он перестал с ними общаться. Так что зять-армянин его не раздражал. Парень был трудолюбивый. Дочку его обожал.

И вот одна за другой родились четыре девочки. Товарищи звали Аршака дамским мастером. Он не обижался. Мечтал: "Вырастут дочки. Станут Сихару­лидзе. Поступят в мединститут". Он не хотел зятя-сапожника. Мечтал, чтобы зять учился, доктором бы стал, а внук - профессором. Ради этого Аршак работал по четырнадцать часов в день. Зато в сладких снах он видел зятя с большим черным портфелем. Такой носили лекторы университета, что напротив сапожной мастерской.

Пришла перестройка. Открыли границу, и все, кому не лень, стали таскать из Турции, Китая вместо обуви всякую гадость. Нормальная кожа пропала. Хозяева собрались переезжать в Россию. Звали Аршака с собой. Но он же видел поведение русских женщин. Какой это был бы пример для дочек?

В Тбилиси в этот момент открыли еврейскую школу. Соседка жены сказала, что его дочек могут принять. Там тепло. Перешли туда все хорошие учителя. Ар-шак сам пошел посмотреть. Увидел - сердце порадовалось. Рав такой молодой, красивый, уважительный. Правда, обидел: коньяк "Арарат" не взял. Зато у рава и дочки, и жена - просто чудо. Такие скромные, умные, красивые. А младшая такая лапочка! Одна женщина в брюках в школу зашла, а девочка рава спрашивает:

-Ты тетя или дядя?

Женщина смутилась. А она продолжает:

- По лицу ты тетя. А по брюкам - дядя. Кто же ты?

Дочки Аршака стали учиться в еврейской школе. Он был доволен.

Вскоре сапожники стали никому не нужны. Многие друзья Аршака вдруг ока­зались евреями и начали уезжать: кто в Америку, кто в Германию, кто в Бельгию. Но он боялся. Потом твердо сказал жене:

- Едем в Израиль. Посмотри, какие детки у нашего рава. Я тоже хочу, чтобы
мои такими выросли.

Теща отыскала родного брата в Нетании. Написали письмо. Он сказал, чтобы приезжали.

Аршак взял с собой только инструменты. "Евреи - умный народ, им мастеро­вые нужны", - уверял он.

В аэропорт семья прилетела ночью. Тещин брат Хаим встречал их на своей машине. Удивило, что на нем не было кипы, как на раве. Но Аршак промолчал. В дороге была пробка. В Нетанию они въехали утром. Аршак выглянул из машины и заорал:

- Жена, куда ты меня притащила?

Было лето. Юные израильтянки шли в школу. Голые животики, сапожные гвоз­дики торчали изо всех дырок.

- Хаим, поворачивай назад. Мы тут минуты не останемся. Чтобы мои дочки это
видели? Ни за что, - разорялся Аршак. Он стал ругаться по-армянски, как настоя­
щий сапожник в мастерской.

Неожиданно его взгляд остановился на группе девочек лет четырнадцати, пе­реходивших улицу. От переизбытка чувств он заплакал:

- Моя мама тоже так одевалась: юбка в складочку, носочки. Сорочки с длинны­
ми рукавами. Вай-ме, мама дорогая! Они еврейки?

-Да.

- Как называется эта школа, Хаим?

- "Бейт-Яаков".

- А моих детей туда примут?

- Я могу тебе помочь. Директриса этой школы покупает юбки у меня в магази­
не, я делаю ей хорошие скидки. Но ты же мечтал, что твои дети поступят в мединс­
титут, зять будет доктором. Девочек после окончания школы не примут в институт.
Зять не будет врачом.

- Пусть будет сапожник, - согласился Аршак. - Хаим, ты помнишь кино "Три
мушкетера"?

- Да, Аршак-джан. Помню, конечно.

- Там миледи была, помнишь?

- Как не помнить, помню.

- Хаим, я не хочу, чтоб мои дочки были, как миледи. Я лучше их сам убью.

- Не дай Б-г, Аршак-джан.

- Или еще лучше я сам себя убью, Хаим!

- Тогда я тоже себя убью, Аршак!

- Как ты сказал, Хаим, называется эта школа?

- "Бейт-Яаков".

- Всех детей в "Бейт-Яаков", Хаим!

-Ты только не нервничай, Аршак.Устроим, - пообещал Хаим.

- И жену туда же. Чтоб знала, как детей воспитывать. Иначе мы уедем. Я их
документы в гробу видал.Ты меня знаешь.

Хаим сдержал слово. Он только никак не мог понять, почему ему в свое время не пришла эта мысль.

Директор школы очень растрогалась, услышав почти фантастическую исто­рию про настоящего тбилисского сапожника. Девочки начали учиться. Аршак от­крыл сапожную мастерскую напротив школы. Со всеми ученицами "Бейт-Яакова", заносившими в починку обувь, говорил только по-армянски. Удивительно, но они его прекрасно понимали.

А потом я встретил старшую дочь Аршака в автобусе - там было полно анге­лов. Познакомил ее с сыном профессора медицины из Ленинграда. Они пожени­лись. Уехали с мужем преподавать иудаизм в Москву. Но это уже другая история.