Будьте здоровы

Меир Левин

(Мы еще раз благодарим рав Меира, и одного доброго человека, Артема Сируняня, который передал нам этот рассказ)

Обычные биографии равов написаны как бы под копирку. Выдающиеся роди­тели. Способности, проявляющиеся в раннем детстве. Выученные в шесть лет на­изусть сотни страниц Талмуда. Дальше - знаменитые иешивы. Наставники, всплес­кивающие руками. Признание учителей, что ученик обогнал их. Ранний брак. Богобоязненная жена, "сдувающая пылинки". Состоятельный, влиятельный тесть. Бывают, конечно, нюансы. Меняются времена, люди, страны. Однако заведенный с незапамятных времен порядок в основном остается тем же.

Биография моего младшего брата Ариэля явно не вписывается в установлен­ную схему. Советская школа. Институт. Много способностей. Много лени. Много гордости. Много расхлябанности. Гитара. И вдруг - какие-то сборища. Звонки доб­рожелательных соседей: "Мы вчера видели вашего сына около синагоги... Скажи­те ему... Он не боится... А может, обратитесь к врачу? В его возрасте это бывает". Истерики мамы и отца. А я что? В глубине души понимаю, что он прав. Иногда сер­жусь - он портит мне карьеру. Потом, в течение многих лет, считаю, что истина на его стороне, но мне уже поздно что-то менять. Но все-таки на ходу вскакиваю в уходящий навсегда последний поезд в направлении станции Жизнь.

Однако вернемся в Тбилиси. Смутно припоминаю: мы ни разу в жизни не ссо­рились. Нас никогда не разделяли баррикады. Просто мы делали разные дела. И место, где "появился на свет рав Грузии... кавалер ордена и т.д.", было необыч­ным.

Старое еврейское кладбище города Тбилиси. Там похоронены мой отец, де­душка, бабушка, их предки, родственники и среди них - бабушка предпоследнего руководителя Израиля Ариэля Шарона. В тот день умерла одинокая еврейская женщина. Я не знаю ее имени, да так ли это важно. Брат был всего лишь директо­ром еврейской школы. Начинал помогать старикам. Похоронить мертвого - на­верное, это самая важная заповедь. Ведь наградить за нее может только сам Все­вышний.

Ариэль и его верный помощник Зураб быстро преодолели все формальности, оформили документы. Ведь с тех пор, как человечество изобрело деньги, жить ста­ло лучше, жить стало веселее. Была пятница... Февраль... В Тбилиси прошел снег... Пронизывающий ветер уносил последние остатки тепла. Два часа до субботы. И вот кладбище. Ариэль. Зураб. Директор кладбища армянка Джуля, в совершенс­тве знающая идиш и лучше КГБ - историю любой тбилисской ашкеназской семьи, оживленно жестикулируя, оправдывается:

- Скоро суббота. Все рабочие ушли пить. Я ничем помочь не могу.

- Лопаты! - тихо, но твердо просит брат. Надо знать нашу семью - я, папа, дедушка, брат признаёмся: ни один гвоздь в мире не может похвастаться, что кому-либо из нас удалось вбить его в стенку.

Атлетически сложенный Зураб, возможно, что-либо когда-то и выкопал. Но мой брат (рост - 185, вес - 60) вряд ли бы справился с этой задачей до прихода Ма-шиаха. Вдруг в конце кладбища послышался голос. Кричал какой-то забулдыга:

- Хозяюшка, работки не найдется? Выпить не на что.

Лопата в руках страждущей души вгрызалась в промерзшую землю, как от­бойный молоток. Каждое движение приближало к заветной выпивке. Обратно Зу­раб ехал быстрее ветра. Ариэль ввалился в синагогу весь перепачканный землей. Сладостно болели руки.

В воскресенье я пришел на работу. Ко мне обратился Сема Серебряков, армя­нин, бывший офицер, ныне монтажник макетной мастерской.

- Марат, - взволнованно сказал он, - у меня был самый близкий друг, еврей. Перед смертью он позвал меня и попросил: "Я не хочу, чтобы мою мать хоронили как беспризорную. Возьми деньги. У соседей есть твой телефон". В пятницу, - про­должал Сема, - мне сообщили о ее смерти, я пошел исполнить последнюю про­сьбу друга, начал собирать справки, но мне сказали, что твой брат меня опередил. Передай ему деньги. Они не мои. Пусть потратит, как считает нужным.

Я отказался и отправил его к брату. В дальнейшем мы никогда к этому разго­вору не возвращались.

Прошли годы. Брат стал главным и уважаемым. Прибавил в весе. Однажды он был по делам общины на кладбище.

- Реб Ариэль, - щебетала директор кладбища, - чтоб они все были у меня здо­ровы!

- В чем дело? - спросил Ариэль.

- Четыре месяца нет работы. Нет денег. Никто не умирал.

- В тот день американские спонсоры прислали телеграмму: "В связи с денежны­ми затруднениями, прекращаем финансирование программы помощи старикам". Ответная телеграмма была короткой, в ней передавалась благодарность бывшим спонсорам и содержание беседы с директором старого еврейского кладбища. Особенно выделялись слова: "Чтоб они все были у меня здоровы!" Вскоре помощь спонсоров возобновилась